Чужое Небо

Просматривая книги поэзии в поисках формата, наиболее подходящего для моей книги, я наткнулась на сборник Николая Гумилева "Шестое чувство". Именно эта книга открыла мне пространство отраженное в "Близнецовом Пламени" http://www.lifeimprovised.com/2010/03/twin-flame.html

"Что актуально на сегодня?" подумала я и позволила книге открыться случайным образом.

"Песнь вторая", значилось в начале страницы. Едва начав читать, я тут же начала сомневаться: "Не вижу никакой связи; надо открыть другую страницу."

Однако ежедневная практика дала о себе знать в виде одного короткого, но убедительного слова: "Доверяй!" Сомнения рассеялись как утренний туман, и Песнь вторая начала обретать смысл.

"Да это же в точности то, что мы сейчас делаем! Или, иными словами и с большей личной ответственностью, это дело моей жизни, и это то, что я делаю именно сегодня!"

С благодарностью и благоговейным уважением к каждому, проложившему и прокладывающему шаг за шагом путь к Новой Земле, посвящаю я сегодняшнее пространство. Терпение, уважение и доверие да пребудут в вашем дне.

Николай Гумилев. Открытие Америки (отрывок).

Песнь вторая

Двадцать дней, как плыли каравеллы,
Встречных волн проламывая грудь;
Двадцать дней, как компасные стрелы
Вместо карт указывали путь
И как самый бодрый, самый смелый
Без тревожных снов не мог заснуть.

И никто на корабле, бегущем
К дивным странам, заповедным кущам,
Не дерзал подумать о грядущем —
В мыслях было пусто и темно.
Хмуро измеряли лотом дно,
Парусов чинили полотно.

Астрологи в вечер их отплытья
Высчитали звездные событья,
Их слова гласили: "Все обман".
Ветер слева вспенил океан,
И пугали ужасом наитья
Темные пророчества гитан.

И напрасно с кафедры прелаты
Столько обещали им наград,
Обещали рыцарские латы,
Царства обещали вместо платы,
И про золотой индийский сад
Столько станц гремело и баллад...

Все прошло как сон! А в настоящем —
Смутное предчувствие беды,
Вместо славы — тяжкие труды
И под вечер — призраком горящим,
Злобно ждущим и жестоко мстящим —
Солнце в бездне огненной воды.

Хозе помешался и сначала
С топором пошел на адмирала,
А потом забился в дальний трюм
И рыдал... Команда не внимала,
И несчастный помутневший ум
Был один во власти страшных дум.

По ночам садились на канаты
И шептались — а хотелось выть:
"Если долго вслед за солнцем плыть,
То беды кровавой не избыть:
Солнце в бездне моется проклятой,
Солнцу ненавистен соглядатай!"

Но Колумб забыл бунтовщиков,
Он молчит о лени их и пьянстве;
Целый день на мостике готов,
Как влюбленный, грезить о пространстве.
В шуме волн он слышит сладкий зов,
Уверенья Музы Дальних Странствий.

И пред ним смирялись моряки.
Так над кручей злобные быки
Топчутся, их гонит пастырь горный,
В их сердцах отчаянье тоски,
В их мозгу гнездится ужас черный,
Взор свиреп... и все ж они покорны!

Но не в город и не под копье
Смуглым и жестоким пикадорам
Адмирал холодным гонит взором
Стадо оробелое свое,
А туда, в иное бытие,
К новым, лучшим травам и озерам.

Если светел мудрый астролог,
Увидав безвестную комету,
Если, новый отыскав цветок,
Мальчик под собой не чует ног,
Если выше счастья нет поэту,
Чем придать нежданный блеск сонету,

Если как подарок нам дана
Мыслей неоткрытых глубина,
Своего не знающая дна,
Старше солнц и вечно молодая...
Если смертный видит отсвет рая,
Только неустанно открывая —

То Колумб светлее, чем жених
На пороге радостей ночных:
Чудо он духовным видит оком,
Целый мир, неведомый пророкам,
Что залег в пучинах голубых,
Там, где запад сходится с востоком.

- Николай Гумилев, Открытие Америки, Из сборника Чужое Небо (1914)